О взаимоотношении Православной Церкви с неправославными конфессиями

· от · в

Доклад на епархиальной конференции «Православие в современном мире«. 19-20 июня 2004 г. 

О связях (взаимоотношении) Православной Церкви с неправославными конфессиями 

доклад священника Николая Кима

План доклада: 

  • Введение, наличие разделений в христианстве
  • Евангельские установления
  • История разделений
  • Направления расхождений
  • Препятствия для преодоления разделений

Препятствия со стороны православных Препятствия со стороны неправославных

  • Межхристианские контакты на практике

Крещение и перекрещивание Венчание с неправославными Совместные молитвы, степень участия в богослужении другой церкви Христианская взаимопомощь

  • История межхристианских контактов
  • Современное состояние христианского диалога
  • Экклезиологические проблемы
  • Отношение к диалогу в РПЦ
  • Позиция священноначалия РПЦ, выраженная в последних выступлениях
Введение, наличие разделений в христианстве

Тема связи православной Церкви с неправославными конфессиями затрагивает чрезвычайно важную проблему исторического бытия Церкви Христовой, проблему единства. Любой разговор о межхристианских контактах можно и нужно вести только исходя из этой глобальной и важнейшей задачи, стоящей перед всеми конфессиями и перед каждым христианиом лично. Тогда каждый локальный конфликт или спор мы будем видеть в метаисторической перспективе, позволяющей трезво оценить наши сиюминутные разногласия, доводы и эмоции. К сожалению, вместо всеми чаемого единства мы видим вокруг гораздо чаще проявления межконфессиональных конфликтов, споров, разногласий между христианами. При всей зачастую очевидной правде одной или другой стороны спора, невозможно уйти от ощущения какой-то глобальной неправды, какого-то явно нехристианского духа вражды и нелюбви царящего в межцерковных отношениях. Это совершенно очевидно и не надо быть изощренным богословом, чтобы понимать пагубность такой ситуации. Ибо вместо духа мира и любви, окружающий мир зачастую видит в отношениях между христианами совсем иной дух, совсем иной пример. Наши иерархи неоднократно высказывались по этому поводу, так сравнительно недавно митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл ясно сказал: «Сотрудничество в миротворчестве и в социальном служении представителей различных христианских конфессий представляется мне чрезвычайно важным. Мы, последователи Христовы, должны являть добрый пример для наших политиков. И у нас есть для этого твердое основание. Потому что Сам Господь “дал нам слово примирения” (2 Кор. 5. 19), и именно нам, проповедникам Евангелия Христова, вверено благовестие мира.» А патриарх  Сергий  (Страгородский) писал в свое время:  «Всякий представитель инославия, как бы далек он ни был от Православной  Церкви,  всегда  останется для православного христианина объектом духовного попечения.  Христианину свойственно всем быть вся (1  Кор.  9,  22), признавать самую последнюю крупицу истины, если она есть у человека,  чтобы посредством этой крупицы быть  понятным  своему противнику и спасти хотя некоторых (1 Кор.  9,  22). Иметь догматическую чистоту и неразорванное преемство с Преданием древней Церкви — очень важно,  но  тяжела  духовная  неудача  нас,  оказавшихся неспособными осуществить на деле то, к чему  призывает  вера и Предание.  Ясно,  что есть, но остается не исполняемой заповедь Христова о единстве и любви «да будут все едино»- не исполняемая, значит и отвергаемая. И прежде чем явить твердость воли к единству, нужно взять на себя крест живой боли от раны церковного разрыва,  от того, что не было исполнено заповеданное «да будут все едино»,  и искренне молиться «о соединении всех». В этой цитате очень важно грозное напоминание – заповедь о единстве неисполняемая, значит отвергаемая… Нам стоит содрогнуться от этих слов, ведь это сказано и о нас. И еще: то о чем мы часто забываем, но что от нашей забывчивости не исчезает – живая боль от раны церковного разрыва, раны на теле Христовом, на Церкви. Чувство этой живой боли – особый дар, дар которым обладают лишь христиане с живой совестью, с живой верой.

Евангельские установления

Подходя к любому вопросу нашей веры, мы должны в первую очередь обратиться к Слову Божию, к текстам Священного Писания. Думаю, всем очевидна главная идея, высказываемая на страницах Евангелия по нашему поводу. Напомним еще раз: «Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их: Да будут все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал мне, Я дал им: да будут едино, как мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня.» (Ин. 17: 20-23) Известно, что еще апостол Павел был вынужден бороться с разделениями, в чем можно усмотреть некоторое сходство с нашим временем. Мы знаем об этих проблемах из того, что он написал в послании к христианам Коринфа (1 Кор. 1: 10): «Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях.» Мы можем найти споры по вопросу о единстве даже между апостолами. Имеется в видуместо в Деяниях апостолов (глава 15), где обсуждается вопрос, нужно ли совершать обрезание язычникам, которые приняли христианство. Это был вопрос, связанный с вопросом о единстве Церкви. В то время апостолы пришли к согласию, и единство Церкви не было нарушено. Очевидно, что единство среди христиан всегда давалось и до сих пор дается нелегко.

История разделений

Мы не будем долго останавливаться на истории церковных расколов и попыток их преодоления. Это все можно найти в учебниках по истории Церкви. Отметим лишь то, что драматическая история богословских споров, расхождений, попыток понять друг друга или доказать свою правоту явилась также и историей развития и уточнения христианского вероучения, историей богословия. Неизбежное разномыслие требовало напряженной работы богословской мысли для выработки, уяснения неких основных положений веры, которые принимались бы всеми христианами, тем самым сохраняя единство Церкви. Еще в самом начале истории Христианства появились разные теологические взгляды относительно Господа Нашего Иисуса Христа, Его природы и т.п. Поэтому возникла необходимость найти критерии единства. С этой целью в первые века христианства Отцы Церкви собрали вместе священные книги, которые составили канон, основу для объединения ранних христиан. В III веке Киприан Карфагенский в связи со спорами о повторном принятии в Церковь тех, кто отошел от христианства во время гонений, учиненных императором Декием, выдвинул идею, что критерием единства является епископ. Немного позднее, в IV веке, назрела необходимость в другом критерии, и им стал Никео-Цареградский символ веры, составленный, как мы знаем, в ходе полемики против арианства. Арианство исчезло в течение последующих столетий, и это доказало, что Никео-Цареградский символ веры стал важным критерием единства. Но время шло, и эти критерии не смогли предотвратить будущие расколы: в V веке произошел раскол между Церквями,  признавшими Халкидонский собор и теми, кто его не признал, в XI веке раскол между Римом и Константинополем, в XVI веке от Рима отделились протестантские Церкви, — это только самые значительные расколы. Что интересно, — во всех случаях расколы воспринимались очень болезненно, с пониманием того, что они происходят вопреки воле Божьей. Поэтому после каждого из этих расколов предпринимались попытки восстановить единство – но явно безуспешные вплоть до наших дней.

Направления расхождений

Причины разделений были самыми разными. Как правило, наиболее глубокие из них – это богословские. Они же и самые трудные для уврачевания. В самом деле, если разделение затрагивает основные принципы нашей веры, то при всей нашей христианской любви и понимании мы не можем допустить, чтобы чаемое церковное единство достигалось ценой утраты главного содержания апостольского наследия. Так было в первые века христианства, когда Церковь выстояла в длительном и нелегком споре с арианством, так происходит и сейчас, когда при всем имеющемся разномыслии мы проводим границу между конфессиями, разделяющими наши главные положения веры и сектами, извращающими ее основы. Из главных богословских причин разделений мы можем назвать уже упомянутые выше догматы Халкидонского собора – о двух естествах — божественном и человеческом —  Господа Нашего Иисуса Христа, споры по поводу этого догмата привели к первому из великих расколов Церкви – между монофизитами и православными. Этот раскол за его давностью не столь широко известен в среде христиан, как раскол между западной и восточной частями Церкви, но от этого он не менее трагичен и последствия его не менее значимы по сей день. Волны этого поистине вселенского спора ощущались многие века спустя. Известные впоследствие ереси монофилитизма, иконоборчества имеют в своей основе отношение к этому конфликту. Более того, пришедшееся на то время необъяснимо успешное распространение ислама становится отчасти объяснимым, если обратим внимание, что оно происходило именно в областях, бывших ранее монофизитскими. Если же говорить о действительно великом по значению для последующей истории не только Церкви, но и вообще цивилизации – великом расколе между Востоком и Западом, то что теперь называют – между католиками и православными, то здесь мы увидим целый клубок противоречий, как богословского, так и политического характера. Известно, что сам момент официального раскола в 1054 году не вызвал таких катастрофических для общехристианского сознания последствий, как это было после разгрома Константинополя крестоносцами почти два века спустя. Далее история противостояния западной и восточной частей христианства становится неотделима от политической истории Европы. Изоляция двух частей Церкви друг от друга не могла не привести к нарастанию различий и в области вероучения. Возникали новые вопросы, церковь формулировала на них ответы, этот естественный процесс богословского уяснения и осмысления теперь уже шел изолированно, без взаимных согласований и обсуждений. Так богословские расхождения все более и более увеличивались. И здесь нам важно найти верный ответ – что же в конечном счете явилось главной причиной раскола – политика или богословие? Со временем политическое противостояние как правило, только усиливалось, и к нему добавилось разное понимание внешней формы организации Церкви и различия в духовной жизни, различие в молитвенной практике, в церковной эстетике. Спустя столетия конфликт уже стал традиционным, приобрел яркие свидетельства с обоих сторон – поучения непререкаемых духовных авторитетов и даже кровь мучеников. Тем самым путь возвращения к древнему единству становился все более сложным. Христианам Востока и Запада стало все труднее понимать и даже услышать друг друга. Как точно подметил митрополит Антоний Сурожский, «за столетия язык веры, язык убеждений, язык внутренней жизни порой развивается в очень разные направления. Часто бывает, что одни и те же слова покрывают совершенно иные понятия; или наоборот: слова стали совершенно иные, а вера, понятия остались неизменными.» Заметим эту фразу – слова стали иные, а вера осталась неизменной. Это очень важно, увидеть в позиции другого крупицу истины, за иными словами, увидеть опыт той же веры. Итак, в споре с католиками мы часто обсуждаем несколько известных богословских расхождений – вопрос о «филиокве», служение на опресноках, изменения в мариологии и эклезилогии, особенно что касается полномочий римского епископа. Но главный нерв разногласий лежит в области политики и истории. В отношении же с протестантскими конфессиями у нас больше церковно-богословских различий, чем политико-исторических претензий. Много принципиальных разногласий в понимании Церкви, в эклезиологии, в отношении к законному апостольскому преемству.  Есть также и серьезные расхождения в области сотериологии. Вопрос о спасении уже по самой формулировке очевидно является главным вопросом жизни человека. Поэтому расхождения в отношении к своему спасению являются не чем-то второстепенным, а главным пунктом, по которому не может быть неясностей. И именно по этому поводу и более всего расходятся православное и протестантское вероучение. Не по вопросам обрядов, отношения к иконам, крещению младенцев — это уже следствия главного — разной позиции в области сотериологии. Доказательство своего основного положения о спасении только верой Лютер строил исходя из библейской истории творения и грехопадения людей. Во-первых, люди сотворены из ничего и, поэтому в глазах Бога мы — ничто. Во-вторых, после грехопадения Адама человек обеднел настолько, что он уже не только ничто, но и не может ничего. Следовательно, спасение человека целиком зависит не от него самого, а от Бога. Нам остается только верить в то, что мы спасены. Лютер, отвергая учение о индульгенциях, свою теорию построил на противопоставлении католичеству на его же поле — юридическом взгляде на грех и спасение. Тем самым отношения человека к Богу остаются теми же что и в критикуемом им католичестве — отношениями амнистированного преступника к судье, а не отношения блудного сына к любящему отцу. Т.е. мы не выходим за рамки формальных отношений с Богом. И конфликт католической и протестантской точек зрения остается в юридической плоскости, над которой поднимается православное боговедение. Для православия же характерен не юридический, а органический взгляд на отношения человека с Богом. Упрощенный юридический взгляд здесь заведомо ложен, нельзя прямо переносить правила отношений между людьми, отношений происходящих сугубо в этом мире, на отношения с трасцендентным миру Богом. Это качественно иной уровень и зачастую на этом уровне все совершенно иначе. Земные законы дольнего мира не применимы к духовной жизни мира горнего. “Лютер правильно подметил непоследовательность римо-католического учения о оправдании: если Крови Христовой достаточно для удовлетворения за грехи всего мира, нелогично требовать от людей какого-то дополнительного удовлетворения. Но Лютер не заметил главного недостатка этого учения, который состоит в слишком свободном оперировании в сотериологии аналогиями с такими человеческими понятиями как гнев оскорбленного, необходимость удовлетворения и т.п. Справедливость Божия — это вовсе не то, что наша человеческая справедливость, обеспечивающая человеческие интересы. Она исходит из иных критериев — нравственных. Не отец удаляется от сына — это сын уходит на страну далече. Не Бог враждует с грешником — это грешник враждует с Богом. “Вот стою у дверей и стучу…” Человек сам должен открыть дверь. Перемена должна произойти в человеке, а не в абстрактной сфере юридических взаимоотношений. Христос пришел к нам, чтобы соединиться с нами. Мы не в стороне от Креста Его, мы не пассивные наблюдатели своего спасения. Крест Христов входит в жизнь христианина и вместе с ним закваска иной жизни.” (Д.П.Огицкий, священник Максим Козлов. Православие и западное христианство. М.1995, с.140) Подводя итог краткому обзору имеющихся разногласий, можно сказать, что разногласия следовало бы преодолевать в соответствии с историей и причинами их возникновения. Тогда отношения с протестантскими конфессиями видятся более проблемой католичества, нежели православия, ибо от западной части церкви отпали протестанты и этот раскол надо именно им и уврачевать. Нам же в первую очередь очередь, если исходить из церковно-исторических причин, ближе и важнее диалог с католичеством. Об этом пишут и говорят ведущие богословы и иерархи нашей Церкви: «Я глубоко убежден в том, что в Европе нашим главным союзником является Католическая Церковь. Те проблемы, которые существуют сегодня во взаимоотношениях между католиками и православными на Украине и в России, должны, конечно, решаться, но эти проблемы следует локализовать, передав их в ведение специальных двусторонних комиссий. Что же касается европейского общественного поля, то здесь православным и католикам необходимо находить общие пути свидетельства перед лицом расцерковленного мира.» (Преосв.Иларион, епископ Венский и Австрийский. Доклад на международной конференции «Социальное учение Православия в современном обществе», Москва, 15 марта 2004 г.)

Препятствия для преодоления разделений
Препятствия со стороны православных

Путь к чаемому единству очень труден, препятствия возникают на каждом шагу, даже простое обсуждение, человеческий разговор о накопившихся проблемах во взаимоотношениях зачастую вызывает резкую критику. Противодействие диалогу идет со всех сторон, как извне, так и изнутри Православия. Главная преграда – это многовековая предубежденность, даже враждебность по отношению к инославным. Митрополит Антоний приводит на этот счет такой пример: «Я помню учебник богословия, изданный около ста лет тому назад, в 1893 году, в котором есть глава о том, как расценивать святость и чудеса в инославии, во всех церквах, не являющихся православными. Автор, русский православный епископ, говорит, что истинная вера и истинная жизнь только в Православной Церкви, и все чудеса, которые можно видеть вне ее — дело бесовского обмана.» Здесь нам надо ясно отдавать себе отчет, что современное нам общественное мнение внутри РПЦ, особенно среди новопришедших в храмы прихожан, настроено скорее негативно по отношению к диалогу с инославными, зачастую даже резко агрессивно. Околоцерковная публицистика может дать массу примеров нетерпимости к любым проявлениям контактов с инославием. Возмем, к слову, реакцию одного из таких изданий на доклад председателя богословской комиссии митрополита Филарета архиерейскому собору  2000г. «Основные принципы отношения РПЦ к инославию»: «Кроме того, составители Определения, очевидно, придерживаются чрезвычайно невысокого мнения об исторической грамотности русских епископов, ибо текст приложения изобилует историческими передержками и подтасовками, а то и прямыми искажениями исторической правды. Эти искажения изобильно попадаются на глаза буквально с первых же строк документа. Он начинается словами: «Первый опыт вступления Русской Православной Церкви в диалог с инославным христианством относится к началу XVIII века». Никаких подтверждений этой потрясающей новости авторы не приводят, видимо, надеясь, что непререкаемый авторитет Богословской комиссии МП под руководством митрополита Филарета сам по себе достаточен, чтобы все поверили этому невероятному утверждению. Однако, стоит какому-нибудь дотошному и недоверчивому читателю обратиться к историческим документам — он без труда обнаружит, что никаких следов «богословских диалогов» с инославными в начале восемнадцатого века обнаружить невозможно. Если, конечно, не считать такими «диалогами» попойки Петра I с голландскими корабельными плотниками. Но коли так, тогда гораздо больше оснований претендовать на звание первого экумениста имеет другой русский царь — Иоанн Грозный, проводивший, как доподлинно известно, в конце шестнадцатого века богословский диспут с протестантским пастором-проповедником и закончивший его знаменитой фразой: «Пошел ты к дьяволу со своим Лютером!» Таким образом, начало богословских диалогов можно отнести не к началу восемнадцатого, а к концу шестнадцатого века. И, к слову сказать, нетрудно заметить, что у большинства русских православных христиан отношение к ним до сих пор полностью совпадает с мнением Грозного царя.» Сразу надо отметить, что статья явно передергивает факты, как заметил митрополит Кирилл: «если мы вглядимся в нашу русскую историю, то увидим, что православным русским людям в целом никогда не была свойственна враждебность к людям иных религиозных убеждений».. В этой статье хорошо виден тот эмоциональный уровень неприятия, отторжения диалога, который царит в умонастроении значительной части прихожан РПЦ. Этот печальный факт надо признать и его надо учитывать. Вместо открытости,  щедрости, радости и любви мы слишком часто видим замыкание на себя и слышим мрачное  ворчание  из  конуры собственного  «Я».  Вместо  погружения  в таинственные глубины древней традиции Православия —  предпочтение  обычаям  русской церковной  жизни  кризисного XVII века,  или же мрачных времен Ивана  Грозного,  когда  были  убиты  св.  Филипп   Митрополит Московский и многие другие, или же времен византийских императоров, погубивших св. Иоанна Златоуста, св. Максима Исповедника  и др.  Чувствуется в этом желание опереться на что-то неевангельское, далекое от Христа и чуждое Ему. Размышляя об этой ситуации, митрополит  Крутицкий и Коломенский Ювеналий,  говорил на конференции «Отец  Александр  Мень: наследие» (7 сентября 1994 г.  в Москве):  «Не в верхах иерархических,  а в низах церковных наступило горькое разочарование в словах,  которые мы твердили о братской любви, которая творит чудеса… И нас, пастырей-экуменистов, назвали врагами Православия, и слово экуменизм стало восприниматься как бранное». Немало монахов  и приходских священников жестко  требуют от своей паствы уклоняться от всяких контактов с неправославными,  не читать  никакую  христианскую литературу, изданную католиками и протестантами, и нередко архиереи уступают таким требованим снизу и идут на поводу у тех, кто одержим ненавистью. Антиэкуменизм стал некой составной  частью своеобразного «джентльменского набора» — антикатолицизма,  антизападничества,  антисемитизма,  антикультурных  устремлений, фундаменталистского ультраконсерватизма и национализма, а также жажды политического реванша в виде религиозной империи  или хотя  бы  государственного православия.  Поставив на экуменизм клеймо «ересь», они уже записывают его сторонников в число антихристиан,  в служителей антихриста, с которыми воевать нужно не иначе как до победного конца. В  России  быть активным экуменистом означает согласиться на рискованный образ жизни.По наблюдению одной православной писательницы, «в Русской Церкви постепенно складывается новая общность — особый слой людей, так сказать, «люмпен-верующих», которые занимаются не столько делом спасения своих душ, сколько коллекционированием посторонних мнений и фактов. В церковную среду насильно вносятся чуждые ей политические идеи, верующих искусственно приучают мыслить далекими от их реальной жизни категориями.» Горичева Т. «Об обновленчестве, экуменизме и политграмотности верующих». Можно порассуждать о причинах такой ситуации, когда ультра-консервативное мировоззрение оказалось доминирующим среди прихожан. Здесь и наследие тоталитарной психологии и недостаточная миссионерская работа Церкви и слабая подготовка пастырей к своему служению. Каждая из причин требует отдельного спокойного и квалифицированного разговора. Сейчас укажем лишь на то, что такая непримиримая позиция, хотя и высказывается иногда отдельными иерархами, не поддержана соборным мнением Церкви. Более того, Церковь призывает к решительному противодействию распространению подобных взглядов. «Церковь осуждает тех, кто, используя недостоверную информацию, преднамеренно искажает задачи свидетельства Православной Церкви инославному миру и сознательно клевещет на Священноначалие Церкви, обвиняя его в «измене Православию». К таким людям, сеющим семена соблазна среди простых верующих, следует применять канонические прещения. В этом отношении следует руководствоваться решениями Всеправославной встречи в Салониках (1998): «Делегаты единогласно осудили те группы раскольников, а также определенные экстремистские группы внутри Поместных Православных Церквей, которые используют тему экуменизма для критики церковного руководства и подрыва его авторитета, тем самым пытаясь вызвать разногласия и расколы в Церкви. В поддержку своей несправедливой критики они используют ложные материалы и дезинформацию. Делегаты также подчеркнули, что православное участие в экуменическом движении всегда основывалось и основывается на Православном Предании, на решениях Священных Синодов Поместных Православных Церквей и всеправославных встреч… Участники единодушны в своем понимании необходимости продолжения участия в разных формах межхристианской деятельности. Мы не имеем права отказываться от миссии, возложенной на нас Господом нашим Иисусом Христом, – миссии свидетельства Истины перед неправославным миром. Мы не должны прерывать отношений с христианами других конфессий, готовыми сотрудничать с нами… За многие десятилетия православного участия в экуменическом движении ни один из (официальных) представителей той или иной Поместной Православной Церкви никогда не предавал Православие. Напротив, эти представители всегда хранили полную верность и послушание своим церковным властям, действовали в полном согласии с каноническими правилами, учением Вселенских Соборов и отцов Церкви и со Святым Преданием Православной Церкви».» (доклад председателя богословской комиссии митрополита Филарета архиерейскому собору 2000г.  «Основные принципы отношения РПЦ к инославию»)

Препятствия со стороны неправославных

С другой стороны, мы не можем сказать, что препятствия к диалогу возникают только в православной среде. Не меньше сложностей мы видим и в позиции наших партнеров по диалогу. Например, митрополит Евлогий (Георгиевский) больше многих других православных шел на контакты с католиками еще до войны, но общее свое впечатление от них выразил так: «Проблема соединения Церквей — Православной и Католической — на  началах взаимной  любви и духовной свободы встречает неодолимое преткновение в вековом неизбывном папском империализме,  в силу которого идея вселенского объединения христиан подменяется идеей подчинения всего мира Католической Церкви,  от чего Ватикан не может отказаться по самой своей природе. Вот почему, хотя Папа организовал в своей Церкви постоянное  моление  за  страждущую Русскую   Церковь,  хотя  через  католические  учреждения  мы, русские эмигранты,  получили немало благодеяний, за то, конечно,  мы храним в душах искренние благодарные чувства, — я должен сказать по совести,  что католики не нашли путей к нашим сердцам  и  многое  в  их отношении к нам за эти годы мы с горечью восприняли либо как непонимание нас, либо как болезненную рану чувству  нашей преданности родной Православной Церкви.  Воли к преодолению вековой отчужденности они проявили  мало…» Среди  католиков  все  еще  до конца не изжито неприемлемое для православных убеждение,  что только в Римско-Католической Церкви — полнота Церкви Христовой. Богословы Рима говорят так: церковность складывается из ряда элементов, которые есть не только в Риме, но и по всему христианскому миру, и некоторые из этих элементов представлены у некатоликов даже  в лучшем качестве,  чем у самих католиков,  но все-таки только в католической Церкви они обретают то целостное единство,  которое  делает  их собственно церковными. Справедливости ради, надо отметить, что в последнее время происходят изменения в лучшую сторону. Сами католики не приветствуют такой подход и признают теперь,  что Православие ничем нельзя заменить во вселенском христианстве. Сошлемся на апостольское послание Папы Иоанна Павла II «Свет с  Востока (май  1995 года),  где уделяется пристальное внимание догматическому учению Православной Церкви,  святоотеческому  наследию отцов-каппадокийцев, православным святым разных времен и народов, красоте традиционного православного богослужения и достоинствам  восточного  монашества.  Первоиерархи Ватикана о православном Востоке раньше так не писали и не склонны были признавать,  что католикам есть чему поучиться у православных.  Но слава Богу — Рим постепенно становится другим. Рим фактически признает, что Сам Господь сохранил Православие согласно своему таинственному замыслу.Богословско-догматическое  расхождение между  Православием и Католичеством в учении о Церкви действительно существует,  и оно должно быть преодолено.  Православие настаивает  на верности древнему принципу «Где епископ,  там и Церковь».  Он означает, что любая Церковь, сохранившая чистоту веры,  канонически правильную иерархию, апостольское преемство и полноту благодати в таинствах,  и есть самая настоящая  Церковь.  В  первом  тысячелетии  христианской эры предполагалась также полнота евхаристического общения  церквей  между  собой, включая,  конечно,  и Римскую кафедру.  И православные ждут от католиков признания своих Церквей  подлинно  церковными,  ждут соответствующего  уважения и любви.  В личных отношениях между православными и католиками и  в  различных  формах  «низового» сотрудничества это уже стало реальным.

Межхристианские контакты на практике

Митроплит Антоний Сурожский сказал простые и мудрые слова: «Придерживающиеся разных мнений не перестают быть христианами, и это — основание, делающее возможной ту взаимную встречу, диалог, который сейчас уже много лет происходит между разошедшимися христианскими вероисповеданиями. Было время, когда друг с другом не разговаривали, друг друга не принимали ни в какой мере, а теперь, как бы резки ни были расхождения, насколько определенно мы не могли бы принять то или другое учение или установку другого вероисповедания, мы все-таки можем и имеем право, больше того: мы обязаны признавать, что эти люди — подлинно, искренне веруют во Христа.» Такая позиция оставляет открытыми двери для контактов между христианами в реальной, повседневной жизни. Эти контакты на уровне приходов или епархий часто сводятся к вполне конкретным практическим вопросам жизни любого верующего человека.

Крещение и перекрещивание

Часто бывает, что человек по тем или иным причинам решил перейти в другую церковь. Это всегда кризис для человека. Причины могут быть разные – внешние, как изменение условий жизни, например человек переехал в другую страну, где нет его церкви, нет окружения единоверцев, или внутренние – когда человек чувствует близость Бога в другой церкви, не в той, где его крестили в детстве. Всегда это крайне сложный и болезненный вопрос, который требует большого внутреннего напряжения и помощи со стороны священника. Этв помощь тоже должна быть неформальной – по принципу, что любой перешедший к нам ослабляет позицию наших противников, а крайне чуткой и взвешенной, исходящей в первую очередь из духовной пользы для этого самого человека. Так, митрополит Антоний говорит по этому поводу: «Я, например, всегда отказываюсь принять в православную веру человека, который просто отрекается от своей прежней веры. Если ты родился в католичестве, в протестанстве, в англиканстве, в любом христианском вероисповедании, то ты Христа познал в нем и благодаря ему. Поэтому ты можешь перерасти вероучение данной Церкви, можешь увидеть ошибочность тех или других вероучительных установок, ты можешь найти, что духовность родившей тебя Церкви не полна и что в православии есть большая полнота, но ты должен войти в православие благодаря тому, что ты перерос свое прежнее состояние, а не отрекаясь от тех, которые тебя родили в вере. Вот принцип, которого я держусь.» В этой позиции мудрого архиерея видна и чуткость по отношению к человеку и уважение по отношению к иным конфессиям.Если же обратиться к уставным положениям РПЦ, то мы там тоже увидим взвешенное и уважительное отношение к людям, принявшим крещение в иной христианской конфессии. «Инославных принимают по 3 чинам: Третьим чином, выражающимся в покаянии относительно своих прежних заблуждений, отречением от них и исповеданием православной веры — постановлено принимать лиц, приходящих из римо-католического вероисповедания и армян, при условии, что первые получили конфирмацию от своего епископа, а вторые — были миропомазаны их духовенством. Если же конфирмацию они не получили или есть какое-либо сомнение в том, что они получили таковую, — то их следует помазать святым миром. По второму чину, т.е. через покаяние, отвержение от ересей, исповедание православной веры и чрез миропомазание, принимаются лютеране, кальвинисты и англикане (епископалы). Лютеране и кальвинисты по той причине, что у них нет таинства миропомазания и нет духовенства апостольского преемства; англикане — по той причине, что апостольское преемство их духовенства находится под вопросом, как это отмечал Филарет митрополит Московский. По первому чину, т.е. чрез крещение, связанное с миропомазанием, принимаются язычники, евреи, магометане и те секты, у которых нет верования во Св. Троицу и крещение не совершается троекратным погружением во имя Лиц Св. Троицы.» Архим. Амвросий Погодин. О чине принятия в Православную Церковь.

Венчание с неправославными

Но если переходы в православие все же единичное явление, то вопросы о правильной организации духовной стороны семейной жизни, где супруги принадлежат к разным конфессиям, носят массовый характер. И в первую очередь, это касается таинства венчания. Вот положение, существовавшее в Российской православной кафолической церкви (до революции 1917г.) согласно «Настольной книге для священно-церковно-служителя» С.В.Булгакова, изд.1913г., стр.1206-1208: «Действующие у нас (т.е. в императорской России) постановления дозволяют браки русских подданных мужского и женского пола православного исповедания с католиками, лютеранами, реформаторами и с другими лицами христианских исповеданий, как состоящими, так и не состоящими в русском подданстве. Браки православных лиц с указанными неправославными лицами, если к тому нет законных препятствий, приходской священник имеет право совершать, не испрашивая разрешения епархиального Архиерея… Венчание православных с неправославными непременно должно быть совершено православным священником в православной церкви, по правилам и обрядам православной веры; просьбы совершать обряд бракосочетания по правилам одной лишь иностранной церкви принимать запрещается.» Здесь следует обратить особое внимание на то, что венчание дозволяется даже без перехода инославного супруга в православие, т.е в принципе, христианин неправославный по крещению может участвовать в таинстве Православной Церкви. Насколько далеко здесь зашла икономия и насколько она догматически обоснована — это, конечно, не формальный вопрос. «Общность веры делает брак истинно христианским. Безусловно, и не принадлежа к одной Церкви, можно наслаждаться дружбой, разделять интересы друг друга, ощущать истинное единение и “пребывать в любви” друг к другу. Но весь вопрос в том, можно ли все эти человеческие отношения изменить и преобразить в реальность Царства Божия, если отношения эти не обогащены опытом принадлежности к Царству, если они не скреплены одной верой.» Протоиерей Иоанн Мейендорф. Брак в Православии. Но какие бы ни были сомнения в догматической чистоте совершения православного таинства над христианином иной конфесии, реальная жизнь, исторический опыт подтверждают правильность этого дерзновения Церкви. Здесь не могу не напомнить о подобном опыте христианского семейного союза, который лежит у истоков истории Русского Православия в Венгрии. Я имею ввиду брак великой княгини Александры Павловны Романовой и эрцгерцога Иосифа Габсбурга. Счастливая христианская семья, которая была образцом любви и понимания как для высших дворов Европы того времени и так и для всех своих подданных. Преждевременная кончина великой княгини очень рано и трагично прервала эту историю, но привела к учреждению Русской Духовоной миссии, существующей с тех пор здесь, в Венгрии уже более двух веков. Их бракосочетание служит прекрасным примером вышеизложенных правил РПЦ относительно венчания с неправославными. Значение подобных примеров для живого диалога между христианами разных конфесиий неоценимо, ибо по точному выражению в уже упоминавшемся соборном определении – «единство Церкви есть прежде всего единство и общение в Таинствах».

Совместные молитвы, степень участия в богослужении другой церкви

Но если в отношении таинства Крещения и Венчания мы видим широкую икономию и в уставных положениях и в исторических примерах, то в отношении главного таинства Церкви, таинства, которое собственно и созидает Церковь – Евхаристии, мы не можем высказаться так же определенно. Евхаристическое общение – это скорее конечная цель нашего стремления к единству, а не один из этапов на пути к нему. И пока единство не достигнуто на других, менее значимых уровнях, видимо стоит избегать прецедентов евхаристического общения, дабы не оказаться слишком лекгомысленными в отношении этого мистического средоточия Церкви. Но что касется степени участия в богослужении другой конфессии, то здесь, РПЦ подходит очень широко. Исключая совместное совершение Литургии, мы видим проявления всех видов молитвенного сослужения – молебны, панихиды, присутствие на богослужении иной церкви и приглашение на православное богослужение представителей инославия. Важно сразу подчеркнуть, что присутствие на богослужении ни в коем случае не означает сакральное участие в оном, поэтому все обвинения ревнителей благочестия должны быть сразу отметены как несостоятельные преувеличения. Из практики нашей епархии можно вспомнить совсем недавние факты – приглашение примасом Венгрии нашего правящего архиерея Преосвященного Илариона, на Рождественское богослужение в базилику св.Иштвана, присутствие католического архиепископа на Божественной Литургии, которую возглавлял Преосвященный Иларион, посвященной 200-летию основания храма-усыпальницы великой княгини Алескандры Павловны в г.Урем. Мы уже не говорим о многочисленных проявлениях доброго отношения между священниками и прихожанами нашей епархии и католическими собратьями.

Христианская взаимопомощь

Наши простые человеческие отношения, возможно составляют главный базис той надежды на достижение единства, которую мы имеем. Они распространены не только в Европе, но еще более важна поддержка христиан друг друга в нехристианском окружении. Вот интересные впечатления о жизни Церкви в Марокко. «Добрые отношения с местной католической иерархией сложились у русских с первых дней их приезда в Марокко. Об установлении взаимопонимания и поддержки между православными русскими и французами католиками говорит тот факт, что русская колония в Рабате устраивала детский праздник, посвященный Рождеству Христову, совместно с католической общиной, по григорианскому календарю, т.е. 25 декабря. В другом городе — Касабланке, администрация кафедрального собора предоставляла свои помещения для проведения детских мероприятий нашим соотечественникам, создавшим ассоциацию при Успенской православной церкви. На строительство русской церкви в Бизерте большое пожертвование сделал директор местного угольного завода француз-католик. Как видим, на бытовом уровне конфессиональных проблем не было. Каноничность территорий не оберегалась, а оберегалась чистота морали и нравственности. И если русские, благодаря своей приверженности православию в условиях эмиграции укреплялись в традиционной своей вере, то иностранцы, наоборот открывали для себя православие.» Игумен Ростислав (Колупаев). Русская Церковь в Магрибе Это другая важная сторона межхристианских контактов – возможность открыть для других христиан красоту и духовное богатство Православия. Не только в других странах можно ощутить эту взаимную поддержку христиан. Не так давно, в России были условия еще боле трудные для бытия Церкви. В холодные для Церкви годы Хрущевской оттепели межхристианские связи и внешние связи Русской Православной Церкви позволяли предотвращать закрытие монастырей и храмов, обеспечивали известную меру самостоятельности и независимости внутренней жизни. И именно в эти годы сформировались и окрепли добрые отношения Русской Православной Церкви с инославными из христианских общин Советского Союза. По этому поводу митрополит Кирилл сказал: «Я полагаю, что этот опыт общения и сотрудничества чрезвычайно важен и поучителен сегодня для всех нас. Его значение, как представляется, трудно переоценить. Общая беда сплачивает: перед лицом общей опасности, когда в повестке дня стоял вопрос выживания, прежние обиды и недоразумения в отношениях между христианами отошли на второй план. И хотя вероучительные расхождения оставались, но открылась и общая сфера приложения совместных усилий перед лицом враждебного христианству мира.» Но, к сожалению, с течением времени многое изменилось. Как и во времена Константина, облегчение условий жизни для христиан, окончание гонений кроме всеми желанной видимой свободы Церкви, приносит и новые проблемы. «Период времени после распада атеистический системы характеризовался охлаждением межконфессиональных отношений. Общая беда, казалось, миновала, христиане обрели чаемую свободу, у них открылись широкие горизонты для приложения усилий в самых различных областях внутренней жизни общин. Задачи внутриобщинного строительства оказались повсеместно более приоритетными, чем цель межконфессионального диалога и сотрудничества.» Доклад митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, на Международной межконфессиональной юбилейной конференции, посвященной 2000-летию христианства. 

История межхристианских контактов

Основные принциы межхристианского общения ясны выражены в Докладе митрополита Филарета: «Русская Православная Церковь ведет богословский диалог с инославием уже более двух веков. Для этого диалога характерно сочетание догматической принципиальности и братской любви. Указанный принцип сформулирован в «Ответном послании Святейшего Синода Вселенской Патриархии» (1903) применительно к методу богословского диалога с англиканами и старокатоликами: в отношении инославных «должны быть братская готовность помочь им разъяснениями, обычная внимательность к их лучшим желаниям, возможная снисходительность к естественным при вековом разделении недоумениям, но в то же время твердое исповедание истины нашей Вселенской Церкви как единой хранительницы Христова наследия и единого спасительного ковчега Божественной благодати… Задача наша по отношению к ним должна состоять … в том, чтобы, не полагая им лишних преград к единению неуместной нетерпимостью и подозрительностью… раскрыть им нашу веру и неизменное убеждение в том, что только наша восточная православная Церковь, неповрежденно сохранившая всецелый залог Христов, есть в настоящее время Церковь вселенская, и тем на самом деле показать им, что они должны иметь в виду и на что решиться, если действительно верят в спасительность пребывания в Церкви и искренно желают единения с нею…». Говоря о межхристианских связях мы никак не можем обойти тему экуменического движения. Со всеми оишбками и недоработками именно это движение было официальным выразителем стремления многих христианских конфессий к единению на протяжении всего 20-го века. Первым шагом в становлении экуменического движения считается Всемирная миссионерская конференция, состоявшаяся в 1910 г. в Эдинбурге. Причина того, что именно с миссионерством связаны первые попытки христианского единения ясны, ибо его отсутствие остается самым очевидным соблазном для тех, кто обращается ко Христу. Конференция в Эдинбурге была призвана разрешить противоречия, неизбежно возникавшие между различными протестантскими миссионерами в колониальных странах, когда их взаимная критика ослабляла успех миссии. Дальнейшему развитию экуменизма помешала Первая мировая война, но ее потрясения послужили стимулом к дальнейшим попыткам объединить христиан. К началу столетия относятся и первые попытки принципиального расширения экуменического движения, превращения его из межпротестантского в общехристианское. В 1919 г. группа экуменически настроенных представлителей американских протестантских церквей посетила Ватикан, но их визит закончился безрезультатно. Отношение Православия к инославному миру всегда было догматически обусловленным, оно исходило из первостепенного значения вероучительного согласия в любом взаимообщении с инославием. Через несколько лет основы возможного православного участия в экуменическом движении были с гораздо большей последовательностью изложены в Заявлении православных участников конференции «Вера и церковное устройство,» состоявшейся в 1927 г. в Лозанне. Оно было подписано представителями почти всех Поместных Церквей и в нем, в частности определялось, что «в вопросах веры и религиозного сознания в Православной Церкви неуместен никакой компромисс,» и «где нет общности веры, не может быть общения в таинствах». Потрясения революции не позволили Русской Церкви оказать должное влияние на отношение православного мира к экуменическому движению. Единственной возможностью такого влияния было участие русской церковной эмиграции в экуменической деятельности, и русские богословы зарубежья в 20-е-30-е годы принимают участие во многих экуменических встречах, пытаясь привлечь внимание Запада к трагедии Русской Церкви. В 1938 г. был создан подготовительный комитет Всемирного совета церквей, но развитие экуменизма снова прервала мировая война. Однако после ее окончания вновь, как и в начале столетия, обострилось чувство ответственности христианского мира за происшедшее и необходимости объединиться, чтобы сохранить мир. В первые послевоенные годы Европа жила стремлением восстановить, заново утвердить братство человеческого рода, подорванное двумя мировыми войнами, и христианский образ такого братства как нельзя более соответствовал чаяниям народов. В этой атмосфере в 1948 г. в Амстердаме состоялась первая учредительная Ассамблея Всемирного совета церквей, в который вошли около 150 церквей и церковных организаций, преимущественно, протестантских. Ее итогом стало принятие в 1950 г. так называемой Торонтской декларации, которая до сих пор остается одним из основополагающих документов Всемирного совета церквей. Декларация было составлена при решающем участии православных участников, среди которых были, например, такие выдающиеся богословы как о. Георгий Флоровский, митрополит Фиатирский Герман и др. Прежде всего декларация определяет, что «Всемирный совет церквей не является и никогда не должен стать сверх-Церковью.» Цель Всемирного совета церквей … способствовать изучению и обсуждению вопросов единства Церкви.» Крайне важным для Православных Церквей было заявление о том, что членство в ВСЦ «не означает, что каждая Церковь должна признавать другие Церкви, входящие в Совет как Церкви в полном и подлинном смысле этого слова,» кроме того, было выражено обязательство Церквей-участниц «оказывать помощь друг другу в случае необходимости и воздерживаться от таких действий, которые не совместимы с братскими отношениями,» иными словами, от прозелитизма, от которого страдали, прежде всего, Православные Церкви. Торонтская декларация также официально подтвердила, что «ни в коем случае ни одна Церковь не может и не будет принуждаться к принятию решений, противоречащих ее убеждениям». Русская Православная Церковь и, вместе с ней, большинство славянских Церквей вступили в ВСЦ на III Ассамблее в Нью-Дели в 1961 г. Митрополит Антоний Сурожский так вспоминает эти момент: «Я помню первый раз, что Русская Церковь принимала участие в собрании Всемирного Совета Церквей. В Дели в 1961 году была небольшая русская делегация, в ее числе Владыка Иоанн Вендланд. Ему было поручено (поскольку он говорил на английском языке) сказать приветствие собранию, после того как Русская Церковь была принята во Всемирный Совет Церквей. Он встал, поблагодарил за доверие, которое другие Церкви оказали Русской Церкви, и сказал вещь, которая запала мне в сердце. Он сказал: мы вам не приносим новое свидетельство, мы вам приносим свидетельство той Древней Церкви, которая является корнем и основой вашей собственной жизни. Мы являемся вашим прошлым, в котором мы все можем встретиться. Примите от нас это неповрежденное свидетельство и принесите из него те плоды веры, жизни и святости, которые мы, по нашей слабости, греховности и слепоте, не сумели принести.» Своим участием Русская Церковь обеспечила весьма существенные изменения в собственном веросознании ВСЦ, в частности в его базис или основу вероисповедания была внесена так называемая «троичная формулировка,» или именование Лиц Святой Троицы. Новая редакция базиса гласила, что «Всемирный совет церквей яляется содружеством Церквей, исповедующих Господа Иисуса Христа Богом и Спасителем согласно Священному Писанию и потому ищущих совместного о исповедания, общего для них призвания во славу единого Бога, Отца, Сына и Святого Духа.» Католики участвуют в работе многих подразделений ВСЦ, но Римо-католическая Церковь, тем не менее, не является его членом, она официально участвует только в работе «Веры и церковного устроения,» которая остается единственном собственно богословским подразделением ВСЦ. Существенное изменение дальнейшего облика Всемирного совета церквей вскоре, однако, стала определять тенденция к постепенному угасанию богословской составляющей его деятельности, ее вытеснение «практическим христианством.» Дальнейшее развитие этой тенденции привело к постепенному разложению экуменического движения, которое мы наблюдаем в наши дни. Экуменическое движение не выработало сколько-нибудь ясной и убедительной модели того, какой должна стать Церковь будущего,  в которой будут преодолены все расколы второго тысячелетия христианской эры. Очень важно отметить, что «диалог Православной Церкви с экуменическим движением не означает признания равноценности или равнозначности с остальными участниками движения. Членство во Всемирном Совете Церквей не означает признания ВСЦ церковной реальностью более всеобъемлющего порядка, чем сама Православная Церковь, поскольку она и есть Единая, Святая, Соборная и апостольская Церковь, или даже просто признание того, что ВСЦ и экуменическое движение обладают хоть какой-то церковной реальностью сами по себе. Духовная ценность и значимость ВСЦ обуславливается готовностью и стремлением членов ВСЦ слышать и отвечать на свидетельство кафолической Истины.» (из доклада митр.Филарета)

Современное состояние христианского диалога

О содержании расхождений и доводах с обоих сторон написаны сотни книг и статей, но нам надо попытаться интергировать эти споры, не вдаваясь в детали споров, подумать о спорах как таковых, о возможных направлениях их разрешения. В этом плане интересны размышления проф.Осипова (Алексей Ильич ОСИПОВ, профессор Московской Духовной академии. Доклад на V Богословском собеседовании между представителями РПЦ и Германской Епископской конференции (13 мая 1998 г.)): «Есть несколько вариантов понимания причин христианских разделений и восстановления единства: 1. Разделения возникли по причинам, не затрагивающим существа христианской веры и жизни каждой из современных церквей, которые потому все истинны, и проблема церковного единства может быть решена на пути простого взаимного признания церквами разных конфессий друг друга в качестве Поместных Церквей одной Церкви Христовой и таким образом восстановления зримого единства Вселенской Церкви. 2. Разделение вызвано утратой всеми Церквами без исключения какой-либо существенной части истины. Однако все вместе они по-прежнему обладают ее полнотой. Поэтому воссоздание внешнего зримого их единства без каких-либо предварительных условий восстановит в каждой из Церквей, независимо от их конфессиональной принадлежности, должную полноту истины и таким образом приведет всю Церковь к норме своего бытия. 3. Разделение обусловлено отпадением отдельных частей видимой Церкви (общин, церквей) от истины, хранимой одной из Церквей (конфессий), которая в настоящий момент и является Церковью в полном смысле этого слова. Поэтому и восстановление единства возможно лишь через присоединение к ней, то есть возвращение в Церковь. Первый вариант, неправомерно сужая область церковных критериев, в частности в области веры до нереального минимума, по сути, обесценивает проблему Церкви и обмирщает саму идею единства. В результате зримое единство как цель не только обессмысливается, но и становится фактором, отвлекающим христиан от подлинной цели жизни и деятельности. Второй – «забывает», что из простого смешения множества разномыслий невозможно получить единомыслие, тем более полноту истины. Истина Церкви не есть некий математический результат, образующийся в результате сложения многоразличных верований. Церковь – не какой-то абстрактный объект, который можно составить из различных идейных элементов, но целостная, неделимая, органичная реальность. Поэтому она есть и ее следует искать, а не воссоздавать.» Итак, по проф.Осипову, остается третий варинт – возвращение отпавших частей в лоно истинной апостольской Церкви. Это наиболее ясная и последовательная позиция. Но так же ясно, что наиболее сложная, почти невозможная для ее практического воплощения. Впрочем практические препятствия никогда не служили серьезным доводом для Церкви, ведомой Духом Святым.

Экклезиологические проблемы

Вместе с тем очень важно, что все христи­анские Церкви Европы признают экклезиологическую формулу, содержащуюся в Символе веры Второго Вселенского собора в Константинополе. Этой формулой начинается первая глава Экуменической хар­тии. Веруем «во единую святую соборную и апостольскую Церковь». Конечно, известно, что в принципе Всемирный Совет Церквей не стремился к созданию общей экклезиологии и созданию сверхцеркви, которой бы подчинялись все другие церкви — члены этого Совета. Известно и заявление Центрального комитета  в Торонто 1950 г. На основе этого заявления участие церкви в данном Совете в качестве полноправного члена ни коим образом не означает отказ от собственной экклезиологии, а также обязательного признания других церквей-членов в качестве церквей в полном смысле этого слова. И во всяком случае не предрешает экклезиологической проблемы. При дальнейшем изучении проблем в области экклезиологии  комиссия «Вера и Устройство» установила основные различия в экклезиологии, не позволяющие дать приемлемый для всех ответ на вопрос, на каких условиях мы можем принять друг друга в качестве Церкви. Вот мнение участника этих обсуждений с другой стороны – лютеранского профессора др.Дагмар Хеллер: «Если коротко, то можно сказать, что существуют два основных типа экклезиологии: с одной стороны есть Церкви, которые отождествляют исключительно себя с единой, святой, соборной и апостольской Церковью, с другой стороны есть Церкви, которые воспринимают себя как единую, святую, соборную и апостольскую Церковь наравне с другими Церквями. Другими словами: один тип экклезиологии  представлен Православными и Католическими Церквями, а второй представлен в теологии Протестантских Церквей. Конечно, внутри обоих существуют некоторые различия. С учетом всего сказанного основным вопросом экуменической дискуссии оказывается вопрос, являются ли эти две основные экклезиологические точки зрения взаимоисключающими, или существуют возможности, которые позволили бы указанным двум типам Церквей признать друг друга в качестве Церквей.» Примерно так же и с православной позиции,  все разнообразие экклезиологических воззрений неправославных конфессий мира можно систематизировать в два направления – это либо взгляды экклезиологических преувеличений, конфессиональной исключительности, как показывается и подчеркивается иногда Римо-Католической Церковью, либо экклезиологических уступок конфессиональных необязывающих или произвольных выводов, как это бывает в различных протестантских Церквах и Исповеданиях, где Церковь понимают преимущественно в ее социологических и административных рамках. Разумеется, диалог с католической церковью гораздо более насыщен, т.к. у нас общие исторические корни и общие основные экклезиологические понятия. В этом диалоге находят свое отражение основные темы общего богословия: таинственный характер Церкви, отношение ее к Троичному Богу, таинство святой Троицы, отношение божественной Евхаристии и Тела Иисуса Христа к Церкви, через которую церковь становится Телом Христовым. В конечном счете ни у кого не вызывает сомнений и все принимают классическое правило истинных взаимоотношений Церквей святого Викентия Лиринского: «Innecessariis – unitas, indubiis – libertas, inomnibus – haritas. В главном – единство, во второстепенном – свобода, во всем – любовь».

Отношение к диалогу в РПЦ

Из всего сказанного очевидно, что участие Православной Церкви в экуменическом движении чрезвычайно сложный и неоднозначный процесс. Здесь следует мудро сочетать стремление к христианскому единству и бдительность в охранении апостольского наследия. Кратко позиция священноначалия нашей Цекрви выражена в докладе митр.Филарета: «В вопросе о членстве в различных христианских организациях следует придерживаться следующих критериев: Русская Православная Церковь не может участвовать в международных (региональных/национальных) христианских организациях, в которых: а) устав, правила или процедура требуют отказа от вероучения или традиций Православной Церкви, б) Православная Церковь не имеет возможности свидетельствовать о себе как о Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, в) способ принятия решений не учитывает экклезиологического самосознания Православной Церкви, г) правила и процедура предполагают обязательность «мнения большинства». Обычно обоснованием православного участия в экуменическом движении служат слова Спасителя из Евангелия от Иоанна (17:21) «да будут в Нас едино, да уверует мир,» а также многочисленные высказывания Свщ. Писания и Св. отцов. Долг единения довлеет над всем христианским миром, и, прежде всего, над православным, и он остается необходимым условием полноценности нашего свидетельства миру. Противоречие заключается в том, согласны ли с евангельской заповедью единства богословские взгляды, которые фактически оправдывают последствия нарушения этой заповеди. Можем ли мы ради следования долгу единения признать равное достоинство правой веры и уклонения от нее? Православие не может не стремиться к единению христиан, но оно не может полностью принять того образа единства, который несет в себе современное экуменическое движение. Сами основы участия в экуменическом движении Православных Церквей изначально и по сути отличаются от протестантского обоснования экуменизма, ибо цель Православия — свидетельство истины инославию, цель инославия — единство любой ценой.» 

Позиция священноначалия РПЦ, выраженная в последних выступлениях

В Паломническом центре Московского патриархата 26 мая по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II открылась Международная церковно-научная конференция «Православная Византия и латинский Запад». Предстоятель Русской Православной Церкви направил участникам конференции свое приветствие в котором, среди прочего отметил: «Разделение Церквей является трагедией, переживаемой христианами всего мира, а сожженный Константинополь представляет собой рану в исторической памяти православных народов, боль от которой не утихает до сих пор… Взаимные анафемы, огласившие своды Святой Софии Константинопольской без малого 1000 лет назад, были сняты в 1967 г. Не так давно папа Римский Иоанн Павел II от лица Римско-католической церкви принес покаяние за крестовые походы и разрушение Константинополя. Это очень важные шаги на правильном пути, ведущем к примирению христиан Востока и Запада. Но для преодоления многовекового противостояния одних только заявлений, даже очень важных, недостаточно. Необходимо, чтобы отношения вновь строились на основе духовного опыта неразделенной Церкви – опыта совместной жизни в мире, доверии и любви. Необходим решительный отказ от нездоровой конкуренции и прозелитизма. На Православную и Католическую Церкви, которые имеют общие корни апостольского христианства, ложится особая ответственность за духовный и нравственный климат в Европе и во всем христианском мире. Но совместное свидетельство православных и католиков о Христе будет действенно только тогда, когда, когда мы научимся видеть друг в друге не противников, как это было в эпоху крестовых походов, и не конкурентов, как это зачастую имеет место в современности, а соработников на ниве Христовой. Наша общая задача – осознав и исправив ошибки далекого прошлого, не допускать их повторения в настоящем и будущем.» Закончить доклад хочу словами митрополита Кирилла, сказанными совсем недавно: «Ключевым понятием нашего времени становится кризис. Слово кризис в греческом оригинале означает «суд». Мир, сползающий в пропасть, возникшую в результате греха и дехристианизации, судится судом Божиим. Но христиане не судят никого. Перед ними стоит задача служения миру. Христиане во всем мире стоят сегодня перед лицом общей опасности и определяемых ею общих задач по противодействию духовному самоубийству мира. Сегодня они не могут позволить себе роскоши не замечать друг друга в ситуации, когда им противостоит гибнущий по закону плоти мир.»

Tags: